Но и заявление об открытии театральных сезонов в сентябре, при условии соблюдения шахматной рассадки, тоже в известной степени формальность и очковтирательство. Театрам от Камчатки до Калининграда убийственно невыгодна, нерентабельна, вредна такая рассадка.
К тому же, продажа билетов на ближайшие заявленные спектакли идут из рук вон плохо. Это происходит не от того, что люди боятся в театре заразиться, а от того, что зрители опасаются отмены спектаклей или очередных переносов на неопределённое время.
К тому же, и зрители, и театральные деятели плохо представляют себе практическое исполнение шахматного ограничения.
Как и кто будет следить за соблюдением этой рассадки во время спектакля, если вдруг люди захотят пересесть поближе или подсесть к тем, с кем пришли?…
Ни зрителям, ни работникам театра ужасно не хочется исполнять сии требования, понимая полную их бессмыслицу, формальность, чиновничий страх и полное отсутствие здравого смысла.
А такие люди как я, то есть, независимые театральные деятели, мы просто не можем позволить себе ограничительную рассадку.
Нам либо нужно поднимать цену на билеты, чего делать нельзя, либо не выплачивать аренду театральных залов, что, как вы понимаете, не получится. Аренда бежит впереди нас. Её, поверьте, никто снижать не собирается.
С 15 сентября заместитель министра культуры объявил о возможности продажи семидесяти процентов билетов. Спасибо ему, конечно!
Но как при этом рассаживать людей и как соблюдать пресловутую социальную дистанцию, он объяснений не дал…
Тогда скажите мне, на хрена это делается?
Почему семьдесят процентов, а не шестьдесят пять или не восемьдесят три?
Что это за, с позволения сказать, бред творится в головах наших чиновников от культуры? Что это за идиотские танцы с Роспотребнадзором?
Такое отношение к театру я лично, как и многие мои коллеги, воспринимаем как оскорбительное отношение к нам и к театру как таковому.
В логике Роспотребнадзора театр, филармонии и концертные залы - это самые токсичные места…
То есть, по нескольку суток в заполненных поездах люди ездить могут, в самолётах по многу часов без антрактов, без шахматной рассадки и в гораздо более стеснённых условиях, чем в театре, летать можно…
Ходить в бани, рестораны, магазины, торговые центры, в бары, ночные клубы и даже в караоке людям можно.
А в театр нельзя! В театре, исходя из логики чиновников, какая-то особо сильная зараза…
Когда меня спрашивают, почему всё работает практически, как работало до середины марта, то есть, до начала карантина и запретительных мер, а театр всё никак не начнёт, я отвечаю на этот вопрос так, как я его понимаю: у железной дороги, у авиакомпаний, ресторанов, торговых сетей, алкомаркетов, и даже у караоке и бань есть свои лоббисты, как регионального, так и федерального масштаба и уровня.
А у театра, получается, таких лоббистов нет. И значит, среди чиновников и руководителей нет тех людей, которые любят и понимают театр, симфоническую музыку, балет.
Какое-то время назад в Париже, Лондоне и других европейских столицах подсветили Эйфелеву башню и знаковые архитектурные объекты на один вечер красным светом в знак сочувствия и солидарности с артистами, которые не могут работать.
Ни в одном городе России ничего ничем по этом поводу не подсветили.
Мы, люди, живущие театром, внятно ощущаем социальное предательство со стороны руководства страны и нашего министерства культуры.
В социальном смысле мы для руководства практически не существуем.
Нас мало. Мы отсутствуем как социальная группа.
Только парикмахеров (которые уже давно работают без ограничений) в одной Москве больше чем актёров, балерин, работников цирка, и симфонических музыкантов во всей стране вместе взятых.
Возможно, к нам и нашей работе относятся, как к роскоши, без которой вполне люди могут обойтись в трудные и кризисные времена, забывая, что мы тоже люди.
Мне непонятно, почему ни разу со словами поддержки, понимания, сочувствия, ободрения или хотя бы обычной цеховой солидарности к нам не обратилась наша новая министр культуры. Её вообще не видно и не слышно.
Что-то серьёзное о регламенте нашей работы нам говорит премьер-министр, люди из Роспотребнадзора или в лучшем случае заместители министра культуры, но не она сама, как будто у неё есть какие-то другие никому не известные, но бесконечно важные дела и заботы.
Короче говоря, ситуация в театральной жизни на данный момент крайне неопределённая и тревожная. Мы не можем строить планы, поскольку понимаем, что даже заявленные на сентябрь и октябрь спектакли могут быть в любой день, в любую минуту запрещены и перенесены…
Мы можем только надеяться на то, что важность и даже необходимость нашей деятельности будет осознана и будут приняты такие решения, которые позволят нам вернуться, а точнее, начать сызнова нашу повседневную сценическую работу.
В том, что это произойдёт, мы не сомневаемся.
Главный вопрос теперь - когда это произойдёт?
Если тонущий корабль в силах продержаться в ожидании помощи три дня, то помощь, которая подойдёт через неделю может оказаться никому не нужна.
Евгений ГРИШКОВЕЦ,
Российский киноактёр, театральный режиссёр,
музыкант, писатель, драматург, телеведущий.
Фото: из архива редакции.
Сентябрь 2020 года
Москва - Сочи
Я устал отвечать на вопрос друзей, приятелей, знакомых: