Он приходит домой и снимает куртку, и снимает свитер, и снимает майку, и снимает кожу, и снимает мясо, и садится кушать - он читает книгу...
Он включает песню, он включает небо, ночью на балконе, а на небе звезды, и он очень голый, абсолютно голый - и ему не страшно...
И она приходит, а его не видно, и его потрогать ей ужасно сложно, его руки - воздух, его тело - воздух, он сидит отдельно, он похож на небо... Разговор натянут, разговор их сложен, но она вдруг видит - на полу есть кожа, на полу есть мясо, на полу есть майка, на полу есть свитер, на полу есть куртка... И она снимает свою куртку тоже, и снимает свитер, и снимает майку, а потом снимает осторожно кожу, и снимает мясо, чтобы голой тоже. - Я такой, как видишь... Ведь теперь ты видишь, ведь теперь ты знаешь, что я был под кожей.
И она все знает: - Да, я вижу, слушай, ты большое небо, ты глаза большие, ты устал, я знаю, целый день ты в коже, на работе в коже, под землёй, в метро, в ней ужасно тесно, в ней ужасно душно... Чтобы кто-то понял, надо много слов... Но теперь ты дома, но не в этих стенах, в смысле чувство дома, там, где дом - покой.
- Я стою раздетый, мы с тобою голы, таким голым был я только лишь с тобой... И теперь попробуй, и теперь потрогай, и скажи на ощупь я на что похож?
- Ты похож на чувство, на большое чувство, будто небо вскрыли - ты душа его... Будто ты огромный, ты такой огромный, ты имеешь смысл, ты такой весомый, но в руках ты лёгкий, как полет у птицы, ощутимый еле, сердцем невесомый... И тебя лишь чувством я могу измерить.
Он её потрогал, он ей след оставил, тихим днем весенним спали молча два в одеяле неба, два весенних неба, и их кожа молча на полу спала.
- Я тебя запомню вот такой навечно, бесконечно голой, я так рад, что ты мне в ответ разделась, расстегнула кожу, все, что есть сняла, мы теперь такие, что все в мире можем, то, что мне так нужно, ты мне отдала... Не вставай, я скоро, я повешу кожу в тёмный шкаф до завтра, что б её не смять... Завтра снова нужно, этот дом покинуть, на работу нужно, на автобус, ждать, торопиться, знаешь, я устал от кожи, если б можно было вдруг её содрать посреди прохожих посреди студентов, продавцов, красоток, пленников метро... Каждый носит кожу, но не каждый может снять её и быть лишь, кем нам быть дано... Иногда я думал, что никто не знает, что под кожей что-то, что под кожей "ты"... Людям очень страшно, я устал от грязи, от ужасно плоской кожной красоты... Люди судят кожу, люди любят кожу - это есть любовь их, кожаных, пустых... Кожа их красива, их дома нарядны - кожаные люди с чувством пустоты... Человек быть должен с чувством человека... Человек не кожа - человек то в ней... Но скажи, как можно, когда кожа коже говорит, что любит, что это за игры кожаных людей? Ведь любовью можно заниматься только, если ты разделся, точно мы с тобой.
И они лежали, голые, друг в друга проникая молча, точно неба два вдруг в одно сливаясь и рождались в ночь ту бестелесной мысли в них двоих слова... Ведь любовью в коже заниматься пошло, потому что это будто бы игра...
Люди трогая тела прикрывают кожаную ложью то, в чем скрыта суть их.
Александра ГРИГОРЬЕВА, поэтесса. Фото: Артем КУЛАКОВ (Москва, Россия) Июнь 2016 - Август 2019 Новосибирск - Сочи
Он приходит домой и снимает куртку, и снимает свитер, и снимает майку, и снимает кожу, и снимает мясо, и садится кушать - он читает книгу...